Детство, опаленное войной. Гладун Галина Андреевна

Я родилась в сибирской деревне Чистоозерка Барабинского района, Новосибирской области. Родители - коренные сибиряки из многодетных семей. 

Мои родители; папа – Андрей Ильич, мама – Августа Ивановна,1949 г. 

У родителей нас было четверо. Я родилась в 1935 году, брат Николай - в 1937 году, сестра Эльвира - в 1939 году, а в апреле 1941 года родилась сестра Тамара. Жили большой семьей – мама, Августа Ивановна, отец, Андрей Ильич, родители отца – дедушка Илья Иванович и бабушка Василиса, и мы - дети. 

На фотографии слева направо: брат Николай, папа Андрей Ильич, дед Илья Иванович, сестра Тамара, мама – Августа Ивановна, сестра Эльвира и я – Галина.1946 г. 

Перед войной мы жили в деревне Кармакла на озере Сартлан (Новосибирская область). 

Папа был начальником рыбного пункта. Бригады рыбаков на весельных баркасах ловили неводом рыбу (язь, щука, окунь, чебак, карась). Выгружали её в лабаз, где морозили, солили, вялили, коптили и отправляли на базу в город Барабинск на грузовых машинах. В колхозе под названием «Красный моряк» этой же деревни выращивали пшеницу, рожь, горох, морковь, свеклу, держали молочный скот, лошадей и была одна бригада рыбаков. Школа в деревне была 4-хлетняя, было всего два учителя. Также были маленький клуб, два магазина, медпункт с фельдшером. У всех семей были свои огороды, держали коров, кур, уток, свиней. Жили не богато, но и не голодали. Дед Илья вязал и чинил сети, мама и бабушка занимались домашним хозяйством и воспитанием детей. В 6 лет я научилась читать и по вечерам, когда вся семья собиралась вместе, читала вслух сказки. 

В деревне не было ни радио, ни телефона. Поэтому о том, что началась война, мы узнали только вечером. 

22 июня 1941 года было воскресенье и стояла очень жаркая погода. Поэтому все ребятишки с самого утра пропадали на озере. Взрослые, закончив свои домашние дела, вышли на улицу, сидели на скамейках, разговаривали, смеялись. И тут увидели, что скачет кто-то на лошади верхом, машет руками, кричит. Дети побежали узнать, что случилось. Я забежала в дом и сказала: «Мама, дяденька говорит, что война. А что это – война?». Мама только заплакала. 

Сразу же началась мобилизация. Забрали почти всех здоровых мужчин. Остались старики, подростки и женщины. Отца провожали два раза. Два раза собирали вещи, плакали. Но его возвращали обратно. Оказалось, что у него было какое-то врожденное заболевание. Он не мог бегать. Ходил очень быстро, а бегать не мог, задыхался и падал в обморок. 

От райкома партии папа получил задание – организовать заготовку рыбы для фронта. 

Однажды папа пришел домой хмурый и сказал: «Мать! Наверное, меня арестуют. Я не смогу выполнить план по добыче рыбы, нет народа». Потом, посидел и сказал: «Пойду собирать баб, управимся». И собрал женскую бригаду. Всю войну эти бабы на веслах водили баркасы, груженые рыбой, а зимой долбили проруби и из-подо льда тянули тяжелые невода с рыбой, вся работа шла вручную. И откуда только брались силы. Утром уезжали тихо, молча, а обратно ехали уже с песнями. Через все озеро была слышна песня: «Хасбулат удалой…». 

На берегу рыбу обрабатывали тоже женщины. Также помогали дети. Летом развешивали на сушку, потом снимали с вешалов и укладывали в ящики. Работа хоть и была не тяжелой, но от острых рыбьих плавников были исколоты все пальцы. Но за эту работу нам давали поесть вяленую и копченую рыбу. Рыба была жирная, когда висела на вешалах, с неё капал жир, а мы подставляли под эти капли рты. Это было так вкусно. Домой приходили пропахшие рыбой и вымазанные жиром. Также работали наравне со взрослыми и на полях. Осенью школьники в колхозе убирали картошку, морковь, свеклу, капусту, собирали колоски. 

Так в нашу жизнь входила война. Исчезли продукты из магазина. Их стали выдавать по карточкам, по спискам выдавали керосин для ламп. За хлебом выстраивались длинные очереди. Возвращались раненые солдаты, приходили похоронки, плакали и от горя, и от радости. 

Когда стали мало привозить угля и дров, печи начали топить камышом. В избах стали устанавливать буржуйки, так как русскую печь не нагреешь камышом. Как только замерзало озеро старики и женщины шли косить камыш, свозили его к домам. Затем мы связывали его в пучки и ими топили печь. 

Удивительно, но в эти годы были хорошие урожаи картошки, капусты, моркови и свеклы и в огородах и на колхозных полях. Овощей хватало до мая, потом выручала рыба. Работникам рыбпункта выделялись «пайки» рыбы, а старики и подростки ловили её сами. На рыбпункте крупную рыбу потрошили для засолки. Из потрохов женщины научились вытапливать жир. У мамы он получался чистым, без запаха, со вкусом рыбы. Мы его ели с картошкой, кусочки хлеба макали в подсоленный жир. А если было немного муки – пекли на этом жире лепешки. Кости рыбные не выбрасывали, их сушили в печке, толкли в ступке и добавляли в муку для хлеба. 

В 1944 году военные машины, приезжавшие за рыбой, привозили пропахшие дымом сахар, муку, горох, комбижир, тушенку в помятых банках. Продукты были закопченными от дыма, сахар даже немного зажаренный. Эти продукты были с кораблей, которые попали под бомбежку. Получали продукты по спискам, и это был праздник. 

В 1942 году к нам стали прибывать эвакуированные из европейской части страны калмыки, эстонцы, латыши, немцы. Моими подружками стали карелка Галя, калмычка Баянка, русские Тома и Маруся, немка Марта. Калмыки были очень доброжелательными, дети дружили и играли вместе с местными. Мы очень сдружились с девочкой по имени Баяна. По виду мы с ней были совершенно противоположные. Я – совершенно белая – белые волосы, белая кожа, а у нее были черные как смоль волосы и очень смуглая кожа. Мы сидели за одной партой и мальчишки, входя в класс, смеялись: «Смотрите, день и ночь сидят!». 

Взрослые калмыки работали вместе со всеми в колхозе, на рыбоприемном пункте и на рыбалке. Два молодых калмыка работали в конторе. Бухгалтер помогал мне решать трудные задачи по арифметике. А отец Баянки был профессиональным сапожником. Он шил тапочки из брезента, чтобы дети не бегали босиком. И однажды он сшил мне настоящие туфельки на каблучке. В школе меня прозвали «Галя на каблучках». 

Многие из молодежи потом женились и выходили замуж за местных, и оставались жить семьями в Сибири. Баяна тоже в свое время вышла замуж и переехала в соседний колхоз. Некоторые в 1960-х годах уехали на свою малую родину. 

А эстонцы держались очень настороженно и отдаленно. Дети были очень хорошо одеты, в костюмчики и галстуки-бабочки. И сидели они на уроках отдельно в уголке и их никогда не вызывали к доске, а задания давали письменно. Они пробыли у нас недолго, их отправили куда-то дальше. 

Учебников не хватало. Папа ездил по делам в разные колхозы и привозил старые учебники от знакомых учителей и председателей, у которых дети уже окончили школу. Весь класс пользовался этими учебниками. Когда закончились тетради, писали на газетах между строчками, на старых книгах, перевернув их, чтобы текст не читался. Кончились перья – писали камышовыми ручками и гусиными перьями. Толстые стебли камыша заостряли как перья и писали чернилами из свеклы и сажи. 

Игрушек у нас не было. Мама делала кукол из соломы, оборачивала их тряпочкой, вставляла вместо рук палочку, а лицо рисовала. 

В нашей местности не росли ни ели, ни сосны. Помню, как дед Илья срубил зимой небольшую березу и мы поставили ее в избе вместо елки. Из газеты нарезали полоски, склеивали их картофельным клеем в кольца и делали цепочки. Из тряпочек делали игрушки. Папа ездил на совещание в город и привез оттуда две настоящие елочные игрушки – самовар и большой шар. Этим украсили березу. 

А в 1943 году к нам ненадолго привезли эвакуированных из Ленинграда. Помню, как к нам папа привел молодого человека, и сказал, что он поживет у нас. Когда он разделся, мама и бабушка вскрикнули и заплакали «Какой худой!». Это был просто скелет. Маму предупредили, что кормить его нужно понемногу. Мама налила ему ухи и дала хлеба. Он ел, наверное, целый час, отрывая крошечные кусочки хлеба, и запивая ухой. Даже сейчас, вспоминая этот эпизод, не могу сдержать слёз. Потом их тоже повезли куда-то дальше. 

В те годы были очень суровыми зимы, а летом шли проливные дожди с грозами. Но дети учились, играли в свои детские игры, ждали теплого лета, чтобы поплескаться на озере, погреться на солнышке. Зимой собирались у топящихся печек, пекли картошку на буржуйках и читали книги вслух или рассказывали сказки. 

Одеты и обуты мы были плохо, поэтому простужались. Лечили нас эвакуированные из Ленинграда врачи – супруги Рыжовы, удивительной доброты люди. Не было лекарств, лечили народными средствами, вниманием и лаской. Дети даже не боялись прививок, хотя они были очень болезненными. Но спасли людей от инфекций - не было в деревнях ни тифа, ни скарлатины, ни дизентерии. В 1942 году среди рыбаков появилась болезнь – внезапно, резко поднималась температура выше 40 градусов, человек трясся в ознобе и терял сознание. Оказалась – малярия. И тогда фельдшер стал ходить по домам и раздавать желтые таблетки хины всем больным, а также взрослым и детям для профилактики. Это были такие горькие таблетки, их трудно было проглотить. Но уговорами, и даже угрозами (сахару не дадим!) заставляли съесть. Плакали, но глотали. С болезнью справились, до эпидемии не дошло. Оставшимися таблетками женщины красили марлю и шили занавески на окна. Красиво, солнышко на окнах! 

Дети учились, взрослые работали, жизнь продолжалась. И все ждали окончания проклятой войны. 

О победе узнали из сообщения по рации, а вечером прискакал верхом нарочный из сельсовета. Он размахивал красным флагом и кричал: «Победа! Победа!». Вечером вернулись рыбаки, все собрались у конторы. Поздравляли друг друга, смеялись, пели, плакали. 

Началась мирная жизнь в трудах и заботах. Стали возвращаться фронтовики, но не все вернулись. Рабочих рук не хватало. Повзрослевшие мальчишки заменяли матерей на рыбалке. 

1947 год. Справа налево: Галина, Николай Эльвира, Тамара, Борис (двоюродный брат) 

Постепенно жизнь налаживалась. Привезли два катера, моторы для баркасов, новые невода. Приехали специалисты по обработке рыбы. В озеро начали запускать мальков новых пород рыб – сазана, карпа, рипуса, линя. Создали на озере рыбопитомник по выращиванию мальков. Начали строить жилье для рыбаков, построили лабаз для обработки рыбы, баню, пекарню, 7-летнюю школу. 

Через несколько лет начался промысловый отлов рыбы и обработка на месте. Замороженная, вяленная, соленая, копченая рыба стала поступать в продажу. 

Однажды группа специалистов рыбного дела из Новосибирска и Тюмени приехала знакомиться с работой рыбных пунктов на Сартлане. Среди них был Анатолий Савельевич Зыбин. Ему очень понравилась рыба, приготовленная моей мамой в домашних условиях. Через много лет мы с ним встретились в ОмСХИ, когда руководители учхоза №2 собрались на совещание по прудовому хозяйству. А.С. Зыбин рассказал о своих поездках на озера Новосибирской области и вспомнил наш рыбпункт и моего отца, как хорошего знатока рыбного хозяйства. Вот так мы снова познакомились. 

В 1946 году отца, как специалиста по рыбному хозяйству, направили организовывать рыбные пункты на озера Здвинского, Купинского, Карасукского районов. Вся наша семья ездила с ним. Мы учились в разных школах, но учились хорошо. Все закончили 10-летку и получили профессиональное образование. Брат Николай – автомеханик, знал и умел водить все типы машин и мотоциклов, сестра Эльвира – киномеханик, сестра Тамара – воспитатель детского сада. 

Учащиеся 9 класса (Карасук, 1950-1951 гг.). фотографировались 12 июня 1951 года после экзамена по иностранному языку (Ильина Галина – крайняя справа) 

Я поступила в Новосибирский педагогический институт. Вышла замуж. Родились две дочери. 

Моя семья: я (Галина Андреевна), дочь Марина, моя подруга Галина Николаевна, дочь Татьяна, муж Виктор. 1971 год. 

После окончания института проработала 9 лет в сельской школе учителем истории. Была классным руководителем с 5 по 11 класс. Четверо моих выпускников закончили наш вуз. 3 человека – ветеринарный факультет, 1- зоотехнический. 

На фотографии - мой класс, выпуск 1965 года. 

Все годы мы поддерживаем связь: встречаемся, перезваниваемся. К сожалению, не все живы. Моим мальчикам и девочкам сегодня по 71-72 года. Все пенсионеры воспитывают внуков. 

Мои мальчишки и девчонки (48 лет после окончания школы) 

В 1969 году я пришла работать в Омский сельскохозяйственный институт имени С.М. Кирова. Сначала работала на кафедре научного коммунизма. 

Сотрудники кафедры научного коммунизма. Cлева направо: Медведчикова Т.Н., Максименко Н.В., Гладун Г.А., Сенников М.Д. 

А затем 12 лет проработала секретарем ректора Г.П. Сапрыгина. Я благодарна судьбе, за то, что мне посчастливилось работать с очень интеллигентными, высокообразованyыми и доброжелательными людьми, преданными своему делу и родному вузу.